Честь Воина [CИ] - Вита Алая

Глава 23

Вожделение и убийства

Первое нападение случилось в Хлярине, прямо на постоялом дворе. Когда баронесса спешилась, один из подсобных работников, подметавших двор, внезапно хищно пригнулся, достал из сапога нож и метнулся в их сторону. Он явно рассчитывал на то, что господа не смотрят на обслугу, но просчитался. Клед спрыгнул с коня прямо на убийцу, опрокинул его, легко отобрал нож и уже занёс его для удара, когда опоздавшая всего на пару биений сердца Алина заорала:

— Стой!

Тут же сшибла Наречённого плечом с живого «насеста» и вонзила нападавшему в горло оба «когтя». Клед растерялся от таких противоречивых действий, и только пару мгновений спустя вспомнил о просьбе Петры никого не убивать. Как он мог забыть?

Прокрутив в памяти событие, парень с нехорошим холодком понял, что хотел отнять жизнь у этого типа. Впрочем, «хотел» — не совсем точное слово, скорее толкала его на это какая-то нездоровая тяга, похожая на ярость смертного боя, только без реальной угрозы. Странно и совсем на него непохоже.

— Не пойму, на что он рассчитывал? — проворчала Алина, вытирая клинки об одежду павшего. — Даже если удалось бы заколоть баронессу, сам бы точно живым не ушёл.

Клед лишь пожал плечами. Какой смысл гадать? Может быть, его семье обещали награду, или сам он так хотел откупиться от долгов, а то и вовсе сбежать на коне жертвы — дурак, переоценивший свои силы. Бывает. К счастью для них.

Он нахмурился, ещё раз проверяя окружение на предмет возможного подкрепления, но, похоже, убийца действовал в одиночку. И только когда все расселись в таверне, не обнаружив там никого подозрительного, подумал о другой стороне вопроса — о том, как бросилась сделать за него работу Алина.

Выходит, Петра и её попросила подстраховать? Так никуда не годилось. Он не хотел, чтобы за него убивала девушка. Всё должно быть наоборот! Надо сегодня же ночью обсудить это с Петрой.

Аина же в это время думала о том, что просьба баронессы — не одолжение, а двойная работа и тянет на двойную оплату… Хорошо ещё, что убийца оказался один. А то, пока она следила за тем, чтобы не дать убить Кледу, второй мог бы довершить дело. Потому что остальная охрана очнулась, только когда было поздно.

Зато Рамон умело прижал хозяина постоялого двора, выяснив в результате, что убийца подрядился на чёрную работу дней десять назад. То есть, их в Хлярине ждали. Впрочем, такой маршрут был предсказуем. Хорошо, что завтра они с него уйдут.

Петру раздосадовало излишнее благородство Кледа, который первым делом выразил своё недовольство таким положением, зайдя в её комнату для намного более приятных дел. Зато сами дела хотя бы состоялись без тяжёлых последствий, о чём и напомнила Отступница довольно холодно, добавив, что это тоже часть её безопасности, и нечего было забывать о просьбе.

Парень отреагировал на такой тон не лучшим образом, как будто отдалившись внутренне, и попросту её «отордал», как говорят простолюдины. По сравнению с обращением Армата в определённые моменты, это было сущей мелочью, но оказалось, что теплота молодого Наречённого была намного приятней, а её исчезновение, соответственно, уязвило. Впрочем, понимая, что сама виновата, Петра не стала удерживать, когда он после одного раза сразу засобирался в коридор. Понятно, что всем им необходимо днём ехать, а этим двоим ещё и охранять её ночью по очереди…

Утром настроение было ни к чёрту, и когда Алина улучила момент, чтобы пожаловаться на то же самое, только по другим причинам, Петра просто раздражённо бросила ей золотой, добавив, что будет доплачивать за каждый подобный случай. Девушка оторопела и отстала. Отступница же вновь пожалела о сказанном, поскольку оно, наверняка, оборвало не меньше половины ниточек, которыми баронесса так старательно пыталась привязать кочевницу к себе.

Всего за пару дней в дороге Петра начала терять контроль над отношениями с телохранителями. Утешало лишь то, что это бросило тень и между ними двоими. Клед оказался у Алины в долгу, что не нравилось обоим.

Впрочем, когда они свернули с Тракта на Бравин, и решили на всякий случай заночевать в какой-то безымянной деревне вместо таверны, где их могли снова ждать, ему предоставилась возможность отплатить напарнице.

Ночью на них опять напали. Правда, это оказались местные с выселок, надумавшие поживиться. Хорошо, что на этот раз Наречённый вспомнил о своём обещании и не стал их убивать.

По-хорошему, следовало бы сдать их дружинникам князя, но это требовало нежелательной задержки и могло выдать лишним людям их местоположение. Пришлось ограничиться сознанием того, что рёбра и лица у этого отребья ещё долго будут помнить урок, преподанный черенками их же собственных вил и лопат при помощи поднятых свистом наёмников. Девушка в избиении не участвовала.

Клед же отрезвел, увидев, как товарищи мутузят деревенских воришек, и с ужасом понял, что сам чуть не забил кого-то до смерти. Он не узнавал сам себя. Откуда такая кровожадность? Мужик под ним давно был без сознания. Оставалось надеяться, что не слишком поломан и выживет. Тот ведь действительно не заслужил смерти. Да и с Кабаном вопрос был спорным. Ситуации не были смертельно опасными, как на границе, когда либо ты, либо тебя. И это пугамло.

На другую ночь решили всё же не рисковать и остановиться на постоялом дворе в большой деревне неподалёку от главной дороги, при этом проехав небольшой городок, где вероятность, что их поджидали убийцы, была выше. Прошло всё спокойно, если не считать раздражения Петры по поводу того, что Клед решил воздержаться от постельных утех, якобы во имя повышения бдительности, а на самом деле потому, что хотел немного побыть наедине с собой и разобраться в своих ощущениях. А другого времени, кроме ночных часов дежурства, для этого не находилось.

Жажда крови казалась ему чем-то наносным, как если бы он вляпался в смолу и теперь никак не мог избавиться от липкого ощущения. Откуда оно идёт, наверняка он не разобрался, но молитва против страха помогла снова почувствовать власть над собой, и на следующий день беспричинная ярость, копившаяся где-то в «солнышке» и выливавшаяся в желание кого-нибудь угробить, утихла.

К концу третьего дня кавалькада достигла Бравина, где можно было немного расслабиться, и Петра вновь затребовала Наречённого в постель. Когда же он высказал смутные подозрения о том, что их связь придаёт ему кровожадности, баронесса как будто даже обрадовалась и предложила придушить себя.

Клед изначально не понимал этих её просьб,